Dialectical and activity-based foundations for the modern original definition of science

Full Text

Сегодня не вызывает никаких сомнений тот факт, что наука является одним из ключевых феноменов современной техногенной цивилизации. Кажется, вполне логичным ожидать конкретности и даже точности в определении данного доминантного феномена.

Однако реалии таковы, что «сегодня нет однозначного определения науки. В различных литературных источниках их насчитывается более 150» [2, с. 10]. Анализ различных образов науки, как и попытки их обобщения, совершались неоднократно. В трудах В. Виндельбанда и Г. Риккерта исследовались трансцендентальные элементы научного знания, что продолжило традицию, заложенную И. Кантом. Представители марбургской школы неокантианства (П. Наторп, Э. Кассирер) рассматривали роль науки в развитии духовной культуры. Общее учение о науке, её задачах и целях разрабатывал Т. Гексли. М. Бертло изучал связи науки и нравственности. Работы Э. Маха, В. Рентгена, А. Эйнштейна, В. Гейзенберга содержат осмысление результатов познания в конкретных областях науки. Вопросу реализации универсалистской концепции науки посвящены исследования А. Макинтайра, Ф. Анкерсмита, А. Мегилла, Р. Коллинза. Уточнение причин модификации философских образов науки содержится в трудах Э. Гуссерля, М. Хайдеггера, А.Н. Уайтхеда и И.Р. Пригожина. В работах М. Шелера и М. Мерло-Понтии обосновывалась перспектива интерпретации науки как специфической формы сознания. К сожалению, формат работы не позволяет остановится подробно на истории обсуждения данной проблемы в отечественном и зарубежном научном пространстве (такая цель и не ставится). История исследования данной проблематики подробно излагается в работах С.Б. Куликова [15–17].

В то же время существуют аргументы, обосновывающие позицию, согласно которой ситуация отсутствия общего определения науки не является проблемной, особенно при наличии общего понимания таковой. «Попытки выработать точное определение науки, научного знания, научного метода, которое позволило бы отделить науку от других форм общественного сознания и видов деятельности — не увенчались успехом, — констатирует коллектив отечественных исследователей. — И это вполне естественно, ибо в процессе исторического развития границы между наукой и не-наукой постоянно меняются: то, что вчера было не-наукой, сегодня обретает статус науки» [7, с. 116]. По мнению А.А. Ивина, никаких однозначных, сколько-нибудь жестких критериев, отделения науки от ненауки не существует. Научное познание бесконечно и пока оно будет продолжаться, понятие науки будет оставаться неясным и неточным, и значение определения науки не следует переоценивать. Понятие науки подобно «семейным» понятиям Л. Витгенштейна — «язык», «игра», «пейзаж» и т. д. [10, с. 9–10]. Как утверждает Л. Витгенштейн, в сложных случаях, даже при наличии одного слова и уверенности в его родовой определенности, нельзя найти общие признаки у предметов этим словом обозначаемых [6, с. 265–266]. Согласно К. Попперу, требование строгих определений является излишним и даже вредным педантизмом в опытных науках, или эта проблема может сниматься указанием на «методологический номинализм» [22, с. 63–65]. Дж. Бернал считает, что невозможно создать какое-либо универсальное и адекватное определение науки, и предложил несколько широких формулировок. Он говорит о бесполезности и бесплодности такого порядка исследования, утверждая, что работать надо с множествами конкретных смыслов науки [4, с. 8]. Проблема определения науки во многом снимается указанием на её реальную сложность. Как отмечают некоторые авторы, этот вывод созвучен «парадигме сложности» [3, с. 59–70].

Глубина проблемы современной неопределённости науки

И всё же отсутствие общего определения науки представляется некоторой проблемой. Сегодня можно говорить о расхождении научного и философского познания/понимания науки. Подобную ситуацию исследователи связывают, во-первых, с многообразием образов науки, как в самой науке, так и в философии науки, а во-вторых, с несоответствием данных образов. Отмечается наличие диссонанса и в философской рефлексии науки, обусловленного потребностью в едином образе науки (для более успешного решения социокультурных задач), и несистемностью формирования подобных образов в ситуации разнообразия форм философской рефлексии. Различные способы представления науки являются частью базисных научных идей. Их множественность создаёт трудности в отношении «исходных интенций науки — обозреть универсум с точки зрения единых принципов строения природы и основных взаимодействий в её рамках» [14, с. 169]. Сложность и противоречивость науки приводит к тому, что она становится малопонимаемой вне рамок сообщества учёных, и воспринимается через призму сложившихся стереотипов.

Кроме того, развитие высоких технологий продуцирует возможность возникновения непредсказуемых и, возможно, необратимых последствий. Характеризуя современный этап развития философского познания науки, через поиск и выделение противоречий, затрудняющих построение единого образа науки, эта возможность видится в обнаружении генетической связи современного состояния проблематики и возникновении сомнений в родстве философской и научной рефлексии [14]. Для решения рассматриваемых проблем ряд исследователей предлагает использовать оригинальную информационно-синергетическую исследовательскую модель выявления механизмов нелинейной динамики когнитивных и социокультурных систем [14, 20].

В то же время, наука оказывается предметом ожесточённой критики. Она сопоставляется с философией, которая является сферой постоянных диспутов. Наука при этом воспринимается как нечто более конкретное и определённое. В подобной ситуации неопределённость последней интерпретируется как мыслительная недостаточность. Кроме того, неопределённость науки способствует эскалации постмодернистской критики рациональности и продуцирует тенденцию, в рамках которой происходит подмена понятий концептами.

Негативным следствием оказывается проблематизация надёжности оснований всяких исследований науки. По мнению ряда исследователей, происходит деформация «силы языка» современного научно-философского дискурса [19, с. 196–200; 24, с. 93–97].

Могут возникать ситуации, в которых одно значение будет исключать другое. Известен случай, когда физик с мировым именем, лауреат Нобелевской премии Р. Фейнман дал отрицательный ответ на вопрос: математика — наука или нет? [15, с. 56].

Кроме того, принятие неудачного определения науки может привести к ситуации, когда обществу под видом науки могут быть навязаны противостоящие ей теории. Актуальной остаётся проблема креативного, творческого влияния на общество понимания сути науки предлагаемого той или иной традицией. Всё это требует внимательного и ответственного отношения к принятию того или иного определения науки. Конечно принцип свободного выбора должен иметь место. Однако стоит помнить, что определения могут быть пустой формой и ничего не отражать, кроме упомянутой свободы выбора.

В основе критики перманентности проблемы неопределённости науки некоторые исследователи видят отсутствие обоснованных критериев и структуры соотношения научной определённости и неопределённости [19].

Наука претендует на то, чтобы быть наиболее полным, объективным и совершенным знанием человечества. Но такому знанию не следует демонстрировать изначальную неопределённость и бесформенность.

Многое говорит о том, что окончательное, устраивающее всех решение проблемы неопределённости науки не представляется возможным. Однако есть веские основания полагать, что возможен серьёзный шаг к общезначимому современному разрешению данной ситуации.

О наличии проблемы и возможности её разрешения/снятия мы судим на основе множества указаний на существующий ряд специфических смыслов науки. Приведём подобные представления:

• «термин „наука“ употребляется во множестве значений. Как научно-техническая революция, социальный институт, деятельность, академическая дисциплина, знание» [27, 28];
• «наука — это одновременно и система знаний, и их духовное производство, и практическая деятельность на их основе» [23];
• «науку в целом можно рассматривать с трёх точек зрения, как особую систему знаний, как особую систему общественных организаций и учреждений, вырабатывающих, хранящих, распространяющих и внедряющих эти знания, как особый вид деятельности — систему научных исследований, удовлетворяющих особым критериям и проводимым по своим особым правилам» [26];
• «сфера человеческой деятельности, функцией которой является выработка и теоретическая систематизация объективных знаний о действительности» … «термин „наука“ употребляется также для обозначения отдельных отраслей научного знания» [2];
• «одна из сфер человеческой деятельности», термин „наука“ также используется для обозначения отдельных областей научного знания» [7];
• «основные стороны бытия науки: 1) сложный, противоречивый процесс получения новых специфических знаний; 2) полученный результат; 3) социальный институт со всей своей инфраструктурой: организации науки, научные учреждения, профессиональные объединения…; 4) особая область человеческой духовной деятельности, важнейший элемент (сторона) культуры» [25];
• «слово „наука“ имеет целый ряд значений: 1) сфера человеческой деятельности, функция которой — выработка и систематизация объективных знаний о действительности; 2) одна из форм общественного сознания; 3) обозначение для отдельных областей знания — математики…; 4) социальный институт, ведущий компонент социальной структуры общества, интегрирующий и координирующий познавательную деятельность множества людей, упорядочивающий в научной сфере социальной жизни» [9];
• «наука многоаспектный… феномен, ибо он предстаёт и как социальный институт, и как определённая деятельность по производству знаний, и как традиция, позволяющая этой деятельности осуществиться» [21];
• «наука в целом представляет собой сложнейшее явление. Акцентируя внимание на целях и задачах науки, можно дать следующее определение науки, наука — это специфическая деятельность по производству новых знаний. Акцентируя внимание на специфике научной деятельности, можно дать следующее определение науки, наука — это специфическая эмпирическая и теоретическая деятельность, направленная на получение истинных знаний о мире. Принимая во внимание нормативную сторону научной деятельности, определение науки — это деятельность, регулируемая идеалами и нормами получения, объяснения и построения научного знания»; «принято выделять несколько форм бытия науки: деятельность по получению нового знания, особое мировоззрение, специфическое знание, социальный институт»; «наука в культуре современной цивилизации» [11, с. 5, 71, 94];
• «под образом науки в современной философии подразумевается совокупность способов понимания, порождённых, в частности, процедурами осмысления социокультурных последствий научно-технического прогресса». Философская рефлексия этих последствий «позволяет выделить как минимум три обобщённых образа науки: 1) наука как ценность в культуре; 2) биовласть; 3) технонаука» [16];
• «наука — это комплекс положений, основанных на экстрарациональных предпосылках природы знания» [29].

Представленные дефиниции, указывающие на множество смыслов науки, с одной стороны, подтверждают тезис о неопределённости науки, однако, с другой стороны, позволяют надеяться, что здесь уже собраны важнейшие определения смысла науки, что закладывает основу и даёт материал для современного преодоления проблемы неопределённости науки.

Специфика современной ситуации неопределённости науки. Методология

Суть современной ситуации с неопределённостью науки отражает известная диалектическая идея о необходимом гармоничном единстве формы и содержания [18]. Вышеизложенное позволяет считать, что уже выявлены все содержательные элементы, необходимые для формирования/формулировки современного общего определения науки. Однако пока они не организованы в соответствующую структуру. Отсутствие такой структуры и служит глубинным основанием появления всё новых и новых определений науки. При отсутствии адекватной соответствующей структуры, связывающей все компоненты понятия «наука» (вспомним один из идеалов такого положения дел — классификацию научного знания у О. Конта), каждый серьёзный исследователь будет подгонять определение науки под свою субъективную логику изложения материала.

Учитывая современную специфику ситуации, следует подчеркнуть высокую значимость в деле решения вышеобозначенной проблемы методологического подхода, а именно диалектического. Так, близкая нам попытка преодоления проблемы неопределённости науки не привела к решению таковой, поскольку акцент был сделан не на диалектику, а на формальную логику [19].

Здесь же отметим значение общей теории деятельности. Определение науки через «деятельность» достаточно распространено. Но суть не в том, чтобы просто указать на саму непосредственную активность, а в необходимости всесторонне учесть при этом все выделяемые в теории деятельности компоненты (субъект, объект, средства, непосредственный процесс, результат, условия, система, среда деятельности), как значимые для определения научной деятельности.

В диалектической методологии, прежде всего, мы обращаемся к теории диалектического развития от абстрактного к конкретному [1]. На основе этого чётко дифференцируем два известных смысла науки: исходный — наука как специфический вид знания («научное знание»), и завершающий — наука как специфическая сфера общественной жизни («научная сфера» или «наукосфера»). Это позволяет предельно точно зафиксировать важнейший проблемный аспект в определениях науки. Таковым является строгое определение «научной деятельности», а именно — её структурная форма. Опираясь на теорию деятельности и учитывая объективную жизненность диалектических противоположностей, выделяем три сущностных смысла науки — наука как знание, как научная деятельность и как наукосфера.

Срединный компонент — наука как научная деятельность — более точно определяется при помощи двойного единства противоположностей: индивидуально-коллективного и интерналистско-экстерналистского. Следует обратить внимание, что здесь нет прямого упоминания о науке как социальном институте. Это не случайно, поскольку полный учёт специфики научной деятельности изначально включает в себя проблематику науки как социального института. В соответствии с этим, специфика науки определяется в последовательном раскрытии содержания науки как знания, как индивидуально-коллективной, интерналистско-экстерналистской деятельности и как сферы общественной жизни.

Следует отметить, что акцентуация трёх вышеназванных основных значений науки (наука как знание, как научная деятельность и как наукосфера) в принципе, успешно соотносится с общей логикой роста общественного интереса к глубокому и полному пониманию науки. Дальнейшая логика исследования определяет необходимость проведения последовательного анализа специфики трёх вышеназванных дефиниций. При этом будут затронуты наиболее значимые темы науки в достаточно очевидной, аксиоматической форме. Это должно способствовать практическим (например, дидактическим) целям. Предполагаем, что акцентуация этих трёх смыслов науки позволит сформулировать претендующее на общезначимость определение таковой, а следовательно, дать современное разрешение проблемы неопределённости науки.

Специфика определения науки как знания

Первым, исходным смыслом является понимание науки, как научного знания. Только при наличии представления о специфике научного знания, можно говорить обо всех других возможных смыслах науки. Проблематика науки, как научного знания охватывает огромный историко-теоретический материал, рассматриваемый при исследовании критериев научности знания, его истинности. К таковым относят: объективность; логическую выверенность; системную организованность; теоретичность; эмпирическую подтверждаемость (верификацию); критичность (фальсификацию, принципиальную открытость к новому); практическую проверяемость; когерентность, красоту, простоту (для сложных случаев).

Работая с пониманием науки, как научного знания, всегда следует иметь в виду, что последнее является собирательным понятием, объединяющим весьма разные дисциплины. Вследствие этого возникает сложная ситуация. Например, такой критерий, как эмпирическая подтверждаемость, не распространятся на логико-математическое знание. Необходимо подчеркнуть исключительную важность данного положения: в своём пределе эта ситуация может вести к постмодернистскому отрицанию осмысленности рассуждений о науке вообще, поскольку таковой нет или она — фикция.

Специфика определения науки, как научной деятельности

Определение науки как научной деятельности имеет широкое распространение. Следует отметить, что определение науки как знания, являясь итогом и смысловой ориентацией, делает деятельность именно научной. При этом происходит некоторая акцентуализация определения науки как деятельности, что функционально связано с ростом внимания к науке в современном мире.

При использовании определения науки как знания, последняя предстаёт как итоговый результат. При этом производство, систематизация и целый ряд других процессов оказываются вне границ её определения.

Определение науки как научной деятельности, в свою очередь, максимально актуализирует процесс производства научного знания. При этом необходимо помнить о специфике науки как знания, являющегося целью научной деятельности. Конечно, следует признать сохранение вопроса о содержании этой «научной деятельности».

Анализ используемых в определениях науки представлений о «научной деятельности» указывает, что таковая берётся достаточно абстрактно. Точное или полновесное определение «научной деятельности» с необходимостью выводит на четыре аспекта этой деятельности — индивидуальный, коллективный, интерналистский, экстерналистский, которые, диалектически мысля, нужно рассматривать через неразрывную диалектическую связь противоположностей: индивидуального и коллективного, интерналистского и экстернелистского.

Специфика определения науки как социального института

Общая абстрактность определения «научной деятельности» прямо связана с самим фактом наличия темы «наука как социальный институт». Представление о науке как социальном институте сейчас достаточно распространено. Содержательно полноценное понятие «научная деятельность», объективно содержательно обедняет и делает вспомогательным понятие «наука как социальный институт». Возникает проблема выбора. В этом случае нам представляется более перспективным ориентироваться на содержательно точное определение научной деятельности.

Некоторой точкой отсчёта в определении специфики индивидуальной научной деятельности может быть известная позиция неопозитивистов. Стремясь избавить науку от всего субъективного (можно сказать, добиться абсолютной тождественности бытия и мышления), неопозитивисты фактически, свели к нулю специфику индивидуальной научной деятельности [13].

Представители постпозитивизма указали, что неопозитивистское понимание научной деятельности оставляет за бортом теоретического интереса очень много значимой для реального научного познания информации. Доказательством этого может служить концепция неявного знания (полностью или частично не эксплицированого) М. Полани. К широкой трактовке научной деятельности — включающей в неё и личностные особенности, и общие эвристические, методологические подходы учёного — также ведёт общее понимание цели науки как приращения знания (К. Поппер) и то, что на этом пути все средства хороши, «anything goes» (П. Фейерабенд). Перспективней согласиться с правотой постпозитивизма. Здесь же нужно иметь в виду всё непосредственное окружение и средства индивидуальной научной деятельности (Б. Латур).

Говоря о специфике и проблематике определения научной деятельности, как коллективной, следует отметить, что в принципе возможна достаточно независимая от мира индивидуальная научная робинзонада (пример — деятельность отечественного математика Г.Я. Перельмана). Но в норме, любая научная деятельность — это коллективная деятельность. Нужно отметить также, что множество учёных работают в коллективах или совместных проектах. Коллективная деятельность — это специфические проблемы коллективного творчества, научной коммуникации. Как и в предыдущем случае, следует иметь в виду и всё непосредственное окружение и средства коллективной научной деятельности.

Возникшая в 1930-х годах концепция интернализма, согласно которой собственно научные проблемы определяют развитие науки, а окружение и личностные особенности учёных вносят только определённые коррективы в собственную «логику идей», отражает специфический аспект научной деятельности, «погружённой в себя». Примером этого могут служить вековые попытки что-то сделать с постулатом о параллельных прямых в аксиоматике Евклида. Представляется перспективным ценностное расширение интернализма и отождествление его с бытием науки, которая нацелена только на поиск истины. Кроме того, именно здесь нужно ввести понятие информации, проблему науки как социального института и проблематику научного этоса (этики научного сообщества).

Начало исследования науки как социального института было заложено в работах Р. Мертона 1930-х годов. В своих исследованиях автор сформулировал основополагающие характеристики, а также идеалы, нормы и правила «этоса науки». По первым буквам каждой из них отражаются акронимом CUDOS. К таковым относятся: сommunism/communalism (коммунализм, коммунизм, всеобщность, коллективизм), universalism (универсализм), disinterestedness (незаинтересованность, бескорыстие), оrganized skepticism (организованный скептицизм). Эти нравственные императивы учёного в дальнейшем Р. Мертон расширил [30]. Исследования в области приоритетности позволили вывести амбивалентность императивов предписываемого поведения учёных, как-то быстро предоставлять полученные данные коллегам, однако не торопиться с публикациями. Нормативные дополнения отражаются в формуле CUDOS+. Предполагаем, что именно здесь намечается качественная грань, за которой начинается дифференциация интерналистской и экстерналистской научной деятельности.

Как известно, экстернализм, в противоположность историческому интернализму, в развитии науки считает определяющим внешние, социокультурные условия, окружающие науку. Представляется целесообразным, как и в случае с интернализмом, вести ценностное содержательное дополнение понятия «эстернализм», под которым будет пониматься введение внешних для собственного развития науки (отражённого в интернализме) ценностей. Можно считать, что именно с учётом этой экстерналистской ценностной составляющей можно понять дальнейшее развитие теории этоса науки.

Дифференциация внешнего и внутреннего бытия науки даёт основания утверждать наличие двух достаточно независимых групп ценностей, определяющих деятельность науки — внутренних и внешних. Это положение позволяет говорить о том, что идеальные научные ценности, выделенные Мертоном, не теряют актуальности, несмотря на ряд критических замечаний (например, со стороны Я. Митроффа, доказывающего, что в ряде конкретных ситуаций эффективными оказываются регуляторы, альтернативные тем, о которых говорит Мертон, а также представителей «новой социологии науки»). Проблематика и история исследования этоса науки хорошо освещена в философской литературе, а формат и цели данной работы не позволяют останавливаться на ней подробно. Кратко отметим, что данная тема не теряет своей актуальности [8]. Исследователи констатируют наличие продолжающейся конкуренции программ этики науки как дескриптивного, нормативного, прикладного или метаэтического дискурса [12]. Очевидно, что детализация научного этоса позволяет реконструировать основы, детерминирующие сознательную научную активность [29].

В «реалистическом развитии» концепции Р. Мертона на первый план выходит «проблемная правда жизни». Но также к экстерналистской деятельности относится и самое положительное, а именно требование, чтобы наука неукоснительно ориентировалась на общественное благо: «Наука — это сфера различной деятельности человечества, направленная на выработку, обобщение и систематизацию научных знаний с целью создания искусственной природы, способная развивать цивилизацию в гармонии с естественной природой во благо человечества» [5, с. 86]. Главным здесь оказывается вопрос, можно ли считать понятие «экстерналистской научной деятельности» предельным понятием науки. Мы считаем, что в принципе, на это можно ориентироваться. Но больше оснований для того, чтобы считать завершающим понятием науки понятие «наукосфера».

Специфика определения науки как сферы общественной жизни

Целостное бытие науки не редко передаётся словосочетанием «наука как сфера общественной жизни». Сократим его до дефиниции «наукосфера», как определения, имеющего большой теоретический потенциал. Открывающийся ряд родственных по образованию терминов — биосфера, ноосфера, техносфера — позволяет использовать существующие в этих областях подходы к построению понятий, для формирования определения «наукосфера». Результатом можно считать следующую дефиницию: наукосфера — это совокупность бытийных аспектов науки (научное знание, индивидуально-коллективная, интерналистско-экстерналисткая научная деятельность) в их отношении к природе, культуре, обществу и человеку.

Итоговое определение науки

В итоге, выходим на следующее исходное, современное определение науки. Наука — это специфическая индивидуально-коллективная, интерналистско-экстерналистская деятельность (научная деятельность) по получению объективных, системно организованных и обоснованных знаний о существующем (научное знание), представляющая собой специфическую сферу общественной жизни, охватывающую совокупность всего научного в его отношениях с природой, обществом, культурой, человеком (наукосфера).

Формирование/формулировка общего определения науки не только закладывает основу и даёт материал для современного преодоления проблемы неопределённости науки, но и способствует более адекватному пониманию этой науки, которая служит неким ключом к осмыслению современного общества. Разрешение проблемы неопределённости науки содействует теоретическому осмыслению необходимости качественных изменений в научной деятельности, способствующей формированию новой науки, устраняющей неопределённости научно-технического развития, снимающей глобальные угрозы и нацеленной на решение коэволюционных задач.

About the authors

Roman V. Sorokin

Author for correspondence.
Email: Romsor36@mail.ru

Postgraduate student of the Department of Philosophy

References

Supplementary files