ЯЗЫКИ ПУТЕШЕСТВИЙ: ОТ ПОВСЕДНЕВНОГО КОНСЮМЕРИЗМА ДО ГУМАНИТРАНОГО ПРОСТРАНСТВА БУДУЩЕГО

Аннотация

Статья посвящена гуманитарным аспектам текстуальности путешествия. Авторы полагают, что конструирование любого туристического опыта связано с особой ценностной, символической реальностью, таки образом «язык» путешествия обуславливается определённым культурным кодом, некоторые вариации которого представлены в данной работе.

Полный текст

Современные разновидности туристических практик едва ли возможно осмыслить в контексте той культурной традиции, которая была сформирована «архаическими» формами путешествий (военный поход, странствие купцов, паломничество, освоение земель) [19]. В настоящее время туристическая сфера, как никакая другая, зависит от нематериальных, гуманитарных факторов: «путешествие - это способ измерения пространства культуры» [18]. Следуя за мыслью Ю.М. Лотмана о том, что всякая структура, обслуживающая сферу социального общения, есть язык, а это означает, что она образует определённую систему знаков - элементов, которые имеют значение (курсив Ю.М. Лотмана) и, таким образом, могут служить средством передачи смысла [15, с. 5], мы утверждаем, что в настоящее время одной из таких структур может быть путешествие. Оно представляется культурно-философской категорией, определённой знаковой системой, т.е. текстом. Таким образом, «язык» путешествия обуславливается неким культурным кодом - совокупностью символов и значений, заключенных как в способе совершения поездки, так и в текстуальности самого пространства путешествия. «В непрерывном процессе символической репрезентации места формируется более или менее стабильная сетка семантических констант» [1, с. 11], таким образом, формируется локальный текст, определяющий восприятие места и отношение к нему. И этот текст зачастую становится текстом путешествия. У В.С. Вахштайна есть меткая метафора: говоря о каком-либо городе, он выделяет в его бытии «хард» (городское пространство и инфраструктуру) и «софт» (городские нарративы, идеологии, дискурсы и прочее) [10], таким образом утверждая неразделимость самого места и говорения о нём. В связи с чем появляется необходимость в дополнительном понятии «гуманитарное пространство», позволяющее уловить и рационализировать такие метафоры как «душа места» [3], его genius loci, ментальное пространство. Это понятие подразумевает ценностную и смысловую наполненность, отражённую в фундаментальных представлениях о пространстве-времени. Гуманитарное пространство появляется тогда, когда «возникает новая, неведомая прежде, реальность, которая не проходит ни по ведомству искусства, ни по ведомству географии» [9]. Задолго до того, как была высказана эта мысль, иллюстрацию её обнаруживает Н. Бор. Показывая гостю замок, в котором Шекспир «поселил» своего Принца Датского, он замечает: «Люди науки, мы уверены, что эти камни, эта зелёная крыша с патиной времени, эта деревянная резьба в часовне - всё это в единстве и образует Кронборг. И ничто из всего этого не должно было бы становиться иным оттого, что Гамлет тут жил, а меж тем всё становится. Стены и крепостные валы сразу начинают говорить другим языком» [11]. Подобную закономерность взаимодействия человека не только с объектами культуры, но и с природными пространствами, описал американский культуролог С. Шама: «Ландшафты - это скорее явления культуры, чем природы. Модели нашего воображения проецируются на лес, и воду, и камень, и как только какая-либо идея, миф или образ воплотится в месте сем, они сразу становятся способом конструирования новых категорий, создания метафор более реальных, чем их референты, и превращающихся в часть пейзажа» [20, с. 61]. Итак, конструирование любого туристического опыта связано с особой ценностной, символической реальностью места, «софтом». Пространство путешествия, представляющее собой информационно-знаковую систему, - это своеобразное сообщение для человека, который готов его «прочитать». Замечание О.А. Лавреновой о том, что «путешественник, перемещаясь по лицу планеты, выбирает сам, насколько богаты и полисемантичны будут его наблюдения» [14], наталкивает на размышления о разнородности «языков» путешествия. Не претендуя на полноценный обзор, обозначим некоторые аспекты «туристической» текстуальности. Изменение характера общественного развития выводит туризм на одно из первых мест в потребительских практиках, где объектом потребления выступают впечатления [13]. Таким образом, путешествие становится модусом консьюмеризма в постиндустриальном обществе. Туристическая индустрия, как никакая другая, зависит от таких нематериальных факторов как иллюзии: представления об отдыхе, как о факторе саморепрезентации, социального престижа, символики амбиций и т.п. [5]. Известный британский социолог Д. Урри объясняет это так: «Если люди не путешествуют, они теряют статус: путешествия стали признаками статуса» [17]. Необходимый для его поддержания туристический продукт представляет собой текст определённого рода, оформляющий соответствующий тип коммуникации. Цели потребительского туризма - отдых и развлечения - диктуют свои ценностные характеристики, обуславливая тем самым «язык путешествия». Так, Е.И. Арсеньева выделяет наличие заранее согласованной программы, импорт стиля жизни в регион путешествия, самоощущение туристом хозяином, центрирование вокруг достопримечательностей, пассивность, незначительный характер предварительной интеллектуальной подготовки к поездке и другие признаки, обуславливающие смысловое наполнение события [4, с. 18]. Совсем иной культурный код заключается в так называемых «глубоких турах» - относительно новом для России, но вполне состоявшемся в Западной Европе и США туристическом феномене. Заявленные как «экспедиционные», «научные», «исследовательские», «альтернативные», такие туры утверждают принципиально иной дискурс путешествия, который предполагает обязательное наличие особой целевой установки туриста. «Язык», знакомый самодеятельным и самостоятельным путешественникам, будь то паломники или альпинисты, «автостопщики» или «бэкпекеры», постепенно становится доступным для всех желающих. Его экспедиционная, приключенческая, исследовательская компонента создаёт «особую эстетическую форму духовного переживания» [16, с. 153]. «Носителями языка», т.е. проводниками в этом виде туризма, выступают исследователи (часто это профессиональные географы, этнографы, геологи, краеведы и др.), для которых путешествия даже не профессия, а скорее образ жизни [12, с. 492]. Одним из направлений таких новых гуманитарных проектов является формат Science and travel. В основе идеи лежит взаимодействие учёных и путешественников, которое позволяет исследователям сократить свои расходы на доступ к объекту исследований, а туристам - принять участие в настоящей научной экспедиции, оказавшись, таким образом, в особых ценностно-смысловых координатах, которые не могут сформировать турфирмы, ориентированные на массового потребителя. В российской практике примером служит проект «Russian travel geek» [2], предлагающий научно-популярные экспедиции, возглавляемые молодыми сотрудниками Российской академии наук. Маршруты проекта разработаны таким образом, чтобы объединить уникальные природные ландшафты или исторические территории с процессом популяризации разных областей науки (этнографии, истории, астрономии, биологии и др.) Научный дискурс путешествия обуславливают лекции, мастер-классы и научно-популярные беседы, связанные с целью экспедиции, будь то орнитологические исследования, наблюдение за звездами в астрофизической обсерватории или изучение эпоса малочисленных коренных народностей севера. Таким образом, феномен потребительской коммерциализации путешествий, многократно описанный специалистами, сосуществует с новыми формами туризма, которые представляются уже не «маркерами современного потребления» [6], но методами постижения пространства природы и культуры в широком смысле. Конструктивная сила творческого, а также научного воображения вносит символические структуры в реальность, конструируя, таким образом, особый дискурс путешествия. Разнообразие объектов «аттракции» [8] и семиотических пространств предоставляют каждому возможность написать свой текст на доступном ему языке путешествия. Или создать новое гуманитарное поле ландшафта или города, основанное на «выявлении и анализе смыслов, закреплённых и окристаллизованных в его пространстве» [7, с. 4].